Русская ода XVIII в. - смелость, свобода и гибкость. К анализу текстов

М. В. Ломоносов

Слово твое, живущее присно и вовеки в творениях твоих, слово российского племени, тобою в языке нашем обновленное, прелетит во устах народных за необозримый горизонт столетий. А. Н. Радищев о Ломоносове

Михаил Ломоносов
* * *
Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный Аквилон сотреть не может.
Ни множество веков, ни едка древность.
Не вовсе я умру, но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.
Я буду возрастать повсюду славой,
Пока великий Рим владеет светом.
Где быстрыми шумит струями Авфид,
Где Давнус царствовал в простом народе,
Отечество мое молчать не будет,
Что мне беззнатной род препятством не был.
Чтоб внесть в Италию стихи Еольски
И перьвому звенеть Алцейской Лирой.
Взгордися праведной заслугой, муза,
И увенчай главу Дельфийским лавром.

     Перевод Ломоносова текста Горация соответствует классицистическим одам. Поэт связывает поэтическое бессмертие со славой государства, утверждая гражданственность поэзии. Он сохраняет и трехчастное строение: тезис – размышление – вывод.
    Ломоносов, как и Гораций, был незнатного рода. Но это не помешало стать известным человеком, а главное – служить Отечеству, принося пользу. Ломоносов также внес неоценимый вклад в развитие отечественной поэзии. Но здесь речь не только о себе. Автор размышляет о назначении поэзии.

     Любопытный факт: М. В. Ломоносов при переводе понял упоминание Горацием топонима и антропонима как двух топонимов, что привело к изменению смысла довольно существенного указания Горация на свою первенственную роль в переложении Эолийской песни на Италийский лад, следствием чего явилось получившее распространение образное указание на якобы географическую широту его славы. Большинство позднейших переводчиков воспроизводят эту ошибку. Однако эта «ошибка» М. В. Ломоносова, освободив горациевский образ от очень конкретной экзотической принадлежности, придала ему расширительное значение универсальной выразительности — а что это, как ни атрибут иррациональной сущности истинного творчества?

Г. Р. Державин

Гавриил Державин. Памятник

  Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.

‎Так! — весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастёт моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.

‎Слух пройдет обо мне от Белых вод до Чёрных,‎
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчётных,
Как из безвестности я тем известен стал,

‎Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о Боге
И истину царям с улыбкой говорить.

‎О Муза! возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринуждённою рукой неторопливой
Чело твоё зарёй бессмертия венчай.

   Читается легче, текст понятнее, у Ломоносова повтор "ни…ни" усиливает замедленное величие, а у Державина усиливает отрицание, подчеркивая прочность памятника. Державин заменяет античные образы русскими, у него больше эпитетов; поэтому и звучание стихотворения более эмоциональное. Метафоры и эпитеты, например, «гром …быстротечный», «времени полет», подчеркивают мысль о мимолетности всего земного и вечности «памятника». 

    В отличие от Горация и Ломоносова, связывавших свое бессмертие с существованием государства, Державин говорит об уважении к делам своих соотечественников. У Горация говорится о ценности его произведений для римлян, у Державина для русских. Римский поэт просит музу увенчать его лавровым венком, Державин же добавляет от себя важную мысль: "И презрит кто тебя, сама тех презирай".

     Стихотворение Ломоносова — близкий к тексту Горация перевод. Державин на основе текста Горация создал своё достаточно оригинальное произведение: